Поговори со мной о смерти

«Мне уже ..., а я ещё не ...» — это про программу, которая не реализуется, и что время упущено. Запросы про одиночество, сопровождающиеся словами вроде: «Я так и умру один».

У меня тоже есть идея написать книгу. Не знаю, связана ли она у меня с идеей бессмертия. Возможно, да, я просто себе честно и искренне в этом не признаюсь.

Я хотела бы еще привнести такой аспект. Есть тема моей смерти и тема чужой смерти, когда я обсуждаю смерть кого-то из важных (или неважных) мне людей. Это как будто бы две совсем разные темы. У людей тоже может быть совершенно разное отношение к своей смерти и к чужой. О какой смерти здесь идет речь?

Когда увидела циферки в чате (от 0 до 5) поняла, что у меня довольно высокий уровень тревожности, наверное, в районе 7. Понятно, что я думаю время от времени о смерти. Последнее время я стала часто сталкиваться со смертью близких родственников и друзей. Когда я думала о том, что для меня снижает этот уровень тревожности, странно это или нет, но почему-то это всегда про возможность повлиять на то, что будет происходить после моей смерти — присмотреть участочек, рассказать, как я хочу, чтобы это было, какой памятник — что-то такого типа. Понятно, что это может происходить как угодно, всерьез я повлиять на это не могу. Но рассказать близким, которые готовы об этом слушать, про то, как бы мне хотелось, снижает уровень тревожности. Это интересное наблюдение за собой, не совсем ожиданное.
Отдельно очень нравится, что можно предложить обнять подушку, укрыться пледом. Это очень заботливо.

У меня есть любопытное наблюдение про себя. Я совершенно искренне и не бравируя отвечаю 0 и говорю о том, что меня, наверное, уже не пугает ничего. Понимаю, что это продукт большой работы, которая была проделана. Во многом это работа принятия различных экзистенциальных данностей по Ирвину Ялому, в частности, одиночество. Так сложилось, что я долго был в браке. Моя жена трагически погибла от ковида. Последние 5 лет нахожусь в самопартнерстве в отношениях с собой, много про это говорю, много это исследую. Понимаю, что чем больше нахожу комфорта и поддержки в идее, что я могу умирать одним, потому что я не планирую выбирать партнеров/партнерок. Я могу (и так и происходит) с какими-то важными жизненными этапами встречаться в одиночку, в частности, с вынужденной эмиграцией. Все это постепенно приближает к идее, которая кажется всё более умиротворяющей, что и в этот последний этап жизни я тоже перейду одним, но я уже знаю, как, у меня уже есть инструменты. Это во-первых.
Во-вторых, наверное, очень помогает идея, которая родилась у меня недавно то ли на одном из Death café, то ли на лаборатории Катерины Кочеричко. Возможно, потому что я нахожусь сейчас в протяженном путешествии и в эмиграции, смерть для меня тоже какая-то вынужденная эмиграция, но можно ее превратить в приятное путешествие, из которого не знаем, вернемся ли. Мы же не знаем, что там дальше — может, там интересный твист в сюжете. Такое ощущение, что я могу использовать какие-то свои навыки и путешествовать, например, свое любопытство, может быть, готовность не всегда быть в комфорте. Иногда в путешествиях много неприятного происходит, но какой-то важный уровень excitement, воодушевленности, энтузиазма есть, потому что это просто интересно, интересней, чем то, что уже было, что мы уже видели. Наверное, эта идея меня тоже поддерживает.

Меня в разговорах о смерти пугает ее внезапность. У меня просто папа умер внезапно, и я сама в плане своей смерти боюсь именно этой внезапности. Отсюда другие страхи, что внезапно что-то случится, и всё мое недоделанное кому-то останется — недоплаченные счета, неразобранные вещи. Я начинаю думать, зачем мне столько вещей, наверное, надо в какой-то минималистически стиль жизни уходить, чтобы потом не пришлось за мной разбирать. Сейчас Юля говорила про коллекцию своего дедушки. У меня тоже есть коллекция родительских книг, которую мне отдали — тома советских классиков и т.д. Я тоже думаю, а кому потом передавать? У меня тоже нет детей, эта болезненная история под вопросом.
Что мне помогает снизить уровень тревоги? Не знаю, не настолько она сильная, чтобы я что-то специально делала. Но думаю, что когда у меня возникают такие мысли, я запускаю приступ Золушки, начинаю все подчищать, убирать. У меня тревога по поводу смерти способствует наведению порядка в своих вещах. Эта мысль пришла буквально сейчас во время беседы на эту тему.

Интересно, что я вначале подумала, что почти нет никакой тревоги по поводу смерти в обычной жизни, но, например, в турбулентности в самолете это прямо жуткий страх. И даже не совсем понятно, о чем он.

Я была на вашей с Олей прекрасной встрече, где мы обсуждали такие вопросы, и у меня есть прямо готовый образ Смерти. Он не изменился с тех пор. Как понимаю, у меня это устойчивый конструкт —серое холодное нечто, скорее, сферической формы. Но когда ОНО приходит, может принимать любые формы, с ним могут любые метаморфозы происходить в виде кого-то конкретного. Оно само понимает по запросу, что нужно прийти в таком виде. Но пока его никто не видит, оно ни к кому не пришло, это сферический сгусток. Его точно можно распознать по дыханию Смерти. У меня сразу такой образ возникает — сыро, мокро, обязательно холодно, неуютно и пробирает до костей, прямо могильная штука, будто на православном кладбище осенью. Но при этом ты понимаешь, что это неотвратимо. Если уж пришли, договориться как будто бы не получится — собирайся, пойдем. Но при этом нет тревоги. Я понимаю: «Пришли, ОК, ну, ё-моё! Прямо сейчас, серьезно?» — «Да, сейчас», и всегда спокойным голосом.
Подходящий ли мне этот образ? Думаю, что да, но что-то хочется немножечко подкрутить. На уровень тревоги, думаю, он не сильно влияет. Он такой, и мне даже как-то спокойней становится. Я понимаю, что по этим ощущениям я могу понять, что это ОНО, это шарообразное, значит, пора.

Вспоминается книга Евгения Бенилова «Человек, который хотел понять всё». Там вся история начинается с того, что главный герой умер. И там тоже бюрократия, регистратура и т.д.)). Очень рекомендую эту книгу!

У меня получился образ, похожий на человека в костюме, как в латиноамериканском празднике мёртвых, забыла, как называется. И пугает, и веселит одновременно. Тревогу точно снижает.

Мне кажется, я буду человеком, который будет додалбываться до них — а здесь какие документы? А это почему так? А как это устроено?

Мне вдруг стало ужасно интересно, видимо, вследствие нашего обсуждения, общаются ли разные смерти между собой? Например, «смертельное МФЦ» всех нанимает, или есть неподходящие сотрудницы, которые работают на фрилансе? Мне почему-то кажется, что у меня абсолютно бесконтрольно-фрилансерская смерть. Я представляю себя же, правда, без мотоцикла (это единственное, что мне не очень подходит), но точно с бритым затылком, с татуировками, которых, думаю, к моменту старости будет очень много. Это какая-то старенькая версия меня со всякими своими штучками, которая сама очень вольно решает, что вообще делать, с кем-то договаривается. Поэтому любопытно, может быть, у них есть «смертельный профсоюз», есть ли какие-то общие протоколы, или что-то, с чем они не согласны, и можно выбрать, каким образом действовать.
Сразу перейду к самому любимому вопросу про ценности. Для меня в этом проявляются ценность выбора. Мне важно не столько контролировать, сколько понимать, что даже самый последний мой жизненный этап находится в соответствии с моими ценностями, что здесь может проявляться моя свобода воли и право с чем-то не соглашаться, что-то опротестовывать. Я точно не буду опротестовывать время, я прекрасно понимаю, что как придут, так придут. Но хочется по другим вопросам тоже понимать возможность своего авторского участия.

А я сразу зацепилась, что можно с тобой здесь в безопасной обстановке об этом поговорить. Я прямо вижу, как мы сидим втроем за столом — ты, я и Смертушка, которая умеет с собой всякие метаморфозы производить. Сейчас она очень красивая женщина средних лет. И ощущение, что мы все на равных. Мы пьем чай и нам по кайфу — никакого напряжения нет. В такой светской беседе хотелось бы расспросить, как ей вообще живется, чувствует ли она себя живой или мертвой, как она вообще приходит, выбирает ли людей или люди выбирает ее, слышит ли она какие-то голоса, призывы от людей, как ей спится по ночам, если спится? Есть ли у нее периоды, когда она не работает в конце концов?

Крис, спасибо за идею. Мне бы тоже было интересно спросить, есть ли какие-то взаимоотношения между разными смертями, потому что кажется, что они, правда, разные все. И почему именно такая смерть у такого человека? Я ее выбираю, или она меня? Можно ли как-то на это повлиять? Эта информация меня интересует не только из любопытства, но и из контроля тоже. Как будто бы более ясное понимание, как все устроено, позволит мне понять, сколько у меня еще есть времени? Если это происходит вот так, что я могу сделать — не то, чтобы отсрочить, но чтобы успеть сделать важное даже на последних минутах, часах — вспомнить о близких, сказать напутствия, теплые слова, то есть доделать здесь все по максимуму, чтобы на последнем выдохе было ощущение, что я сделала всё, что хотела и могла, и уже готова к переходу.

«Наташ, все успела?» — ей интересно, я все, что хотела, сделала или нет. Она искренне интересуется мною. По сути, ей просто интересно, но не более того. Не знаю, сможет ли она что-то поменять, но живое участие в ней есть к моей истории. Это про то, что мне важно успеть, и даже важно, чтобы Смерти было важно, все ли я сделала — двойная важность со всех сторон.

Не могу не вспомнить чудесный ролик Саши Уикенден, где она — прекрасная, с божественно прозрачной кожей, волосами, теплая и нежная — приходит с косой к разным людям и встречает разные реакции. Мне очень понравилась реакция не испуга, не попытки убежать, а широко раскрытые двери и приглашение зайти, присесть к столу с плюшками и чаем. Мне хочется, чтобы когда Смерть пришла, у меня все было готово и веганские сладости были на столе.

Сейчас, когда мы говорим о смерти, вопрос тревоги прямо улетучивается. У меня есть опыт встречи со смертью лицом к лицу. Это смерть моей матери, которая ушла у меня на руках. Это меня хорошо трансформировало. Понятно, что было горевание, но я прямо помню свое измененное состояние, трансформацию. Так как я занимаюсь соматическими практиками, было ощущение большого контейнера внутри. Это давало дополнительную опору. В этом контейнере было много покоя. Основная мысль была, что кроме смерти все фигня. С чем угодно можно встретиться в этой жизни и как-то это пережить. Пока это еще не конец, не game over, как-то можно трепыхаться, что-то делать, не сдаваться, грубо говоря. А как только приходит смерть, тут уже все. В этом смысле у меня было освобождение от очень многих жизненных тревог, когда ты понимаешь, что не страшно проявляться, что-то говорить, начинать что-то заново. Появляется смелость, основанная на этом спокойствии и уверенности, что да, все конечно, самое важное и страшное — это смерть, а все остальное тебе по плечу. Сейчас, когда мы говорим о смерти, я снова начала улавливать это состояние.
К вопросу, какой мне хотелось бы прийти к смерти, какой бы ей хотелось меня увидеть — я не знаю, мне кажется, она любых принимает. У нее такая задача — всех встречать. Она как природа нелицеприятна, всех примет. Но мне бы хотелось, чтобы она хотела меня увидеть равной ей по внутреннему состоянию спокойствия, такой же вместительной и вмещающей в себя вообще все, что есть.

Я себя чувствую прекрасно. Мне кажется, в идеале, если завершается что-то одно на тему смерти, обязательно что-то другое начинается, потому что в последнее время это самая поддерживающая тема. Конечно, не могу отпустить теперь мысль, идет ли там какой-то процесс набора персонала, потому что мне бы очень хотелось, например, стать нарративной смертью. Поскольку я очень люблю свою работу и свою подростковую аудиторию, мне почему-то кажется, что совсем юным персонам было бы классно встречать кого-то, что называется оф бит — немножко странных, крепастых, квирных, и понимать, что смерть может быть и такой тоже, у нее в кармане может лежать какой-то гашиш. Контекст — в Латинской Америке это легально. Мне кажется, так умирать гораздо менее страшно. Я спрашивала многих пожилых людей, они все с опорой на марихуану размышляют о будущей смерти. Кажется, это тоже сильно облегчает тревогу. Сейчас ощущение предвкушения, любопытства, интереса только усилилось.

Ксения, я впервые на ваших встречах. Вы сказали, что это ваше первое публичное выступление. Но вы создаете волшебную атмосферу, которая перемещает в какое-то пространство одеялка. Для меня это прямо супер-ценно. Спасибо.
Отдельное спасибо за чудесную карту. Если бы я ее встретила в какой-нибудь нарративной книжке, я бы подумала — ох, наконец-то! А тут еще удалось почувствовать себя в соавторстве.

Здорово, что можно вот так с юмором, через образы и их динамику разговаривать о смерти. Это точно снижает тревожность, вызывает улыбку. Мне кажется, из этой карты могла бы родиться нарративная коллективная практика. Хотелось бы продолжить размышлять и говорить.

Присоединяюсь ко всем, кто говорил про атмосферу. Ине кажется, это твоя суперсила — какая бы тема не была, но «главнее всего погода в доме, а все другое — суета». Кажется, что смерть — это всегда горе, переживание. Но я ухожу с волшебным ощущением того, смерть — это духоподъемная история. Мы столько разного посмотрели сегодня — Смерть на мотоцикле, смертельный МФЦ. Одним из самых больших и важных для меня вопросов, который я заберу с собой — это посмотреть на Жизнь, как на подарок Смерти, что надо в принципе не забывать об этом. У меня ощущение, что у нас сегодня был праздник Смерти. Спасибо большое.